Ну, что сказать по этому поводу? Если в двух словах описать сложившуюся ситуацию, то Франция, как и другие страны, переходит в состояние всё более открытой гражданской войны, ибо её население всё больше теряет интерес к изображению какой-то там борьбы за что-то там якобы хорошее. Требования на этот счёт становятся всё абсурдней, а акции гражданского агрессивного неповиновения всё более многочисленными, масштабными и разрушительными. Всё активней входя в раж взаимной ненависти, французы стараются выживать друг друга из собственной страны. Отсюда и рост цен на местную недвижимость, который с какой-то стати называется процветанием рынка. В его основе лежит всё та же, как обычно везде и всюду результирующая система огромных, нелегальных доходов, выплачиваемых тем, кто говорит, что занимается социальным управлением и кто на самом, исходя из результатов своих занятий в этом направлении, сходу подпадает под определения типа: «террорист», «диверсант», «саботажник» и тому подобные.

Идёт гражданская война, обязанная привести к учреждению правил хорошего бытия.

Суть ведь в том, что официальные зарплаты в этой стране, как и, в общем-то, во всех остальных, никак не растут, скорее, падают на уровне увеличения общего уровня цен. Соответственно, у граждан банально не может быть легальных средств для того, чтобы финансировать увеличение стоимости объектов недвижимости, за последние пять лет подорожавших где-то на четверть. Вот вам и наглядное доказательство того, что тайная массовая народная власть воюет внутри своих рядов, заодно не забывая портить жизнь всему остальному обществу. Речь идёт о весьма типичных для нашего мира взаимных беспощадных изживаниях. В ходе которых, помимо всего прочего, люди стараются захватить в собственность побольше любой, какой бы то ни было недвижимости, чтобы таким образом перекрыть к ней доступ тем, кто им по каким-то причинам не нравится. Тоже самое, само собой разумеется, происходит и на рабочих местах, где тоже царит накал изживающих страстей гражданской войны.

В итоге, не стоит удивляться тому, что одни французы, изгоняя других, забирают у них дома и квартиры, заодно не стесняясь взвинчивать на них цены, таким образом, делая последние непомерно высокими. Особенно, в отношении всё ещё для кого-то значимого уровня официальных социальных выплат, тающих всё более заметно на фоне вышеупомянутого общего роста цен. Если говорить обобщённо, то ситуация в основном сводится к тому, что граждане страны, с одной стороны, стараются добиться повышения стоимость буквально всех товаров и услуг, а с другой стороны, понизить доходы своих недругов, причём, как легальные, так и нелегальные. Это общий механизм набирающих ход гражданских противостояний. Которым конца и края невидно с учётом того, что ввиду отсутствия в обществе уважения к созданию правил построения благополучного бытия, виновными в этой схватке оказываются, чуть ли не все. А потому и удары судьбы настигают всё большее количество людей, становясь всё более жестокими.

До какого уровня при таких раскладах дойдёт рост цен на недвижимость и на другие товары сказать сложно, как и предсказать, насколько сильно многие французы потеряют в своих доходах, причём, опять-таки: как в чёрных, так и в белых. Зато ясно, что хорошая, благополучная жизнь при таких раскладах светит только лишь тем, кто захочет поддержать идею создания социального процветания, алгоритма его построения, основанного на концепции созидательной, уважительной гетеросексуальности, по ходу дела отгородившись от тех, кому всё это чуждо, кому подавай нарастающую агонию мучительной смерти.